Отрывок из романа «Красивая смерть – лучший подарок».

 Лера крепко зажмурила глаза. На мгновение показалось, что все это происходит не с ней, журналисткой Валерией Загвоздиной. Это не она стоит посреди шикарной спальни, расположенной на втором этаже коттеджа, напоминающего снаружи небольшой средневековый замок. Это не ей около часа назад позвонила её лучшая школьная подруга Галка Красовская, шепча испуганно в трубку, что в подвале её дома происходит что-то страшное и непонятное. И это не перед ней, журналисткой Валерией Загвоздиной, лежит сейчас труп самой Галки.

Деваться Лере было некуда, глаза пришлось открыть. Ничего не изменилось. Труп оставался лежать на том же месте. Иначе и быть не могло – он же был труп. «Кто ж его посадит?! Он же памятник», – вдруг совсем невпопад вспомнила Лера.

Журналистка Загвоздина, несмотря на свои тридцать лет, просто обожала старое доброе советское кино. Мало того, она хорошо знала не только фамилии актёров, но и режиссёров, и, даже, композиторов. А потому Валерия частенько разговаривала, а иногда и думала фразами из всенародно любимых киношедевров. Всё зависело от обстоятельств, которые складывались сейчас, и это было совершенно очевидно, далеко не лучшим образом.

«Господи, да что же это такое?! Что же ЭТО?» – без остановки, почти беззвучно, одними губами, повторяла Лера. Каким-то шестым, а, может быть, восьмым или десятым чувством она понимала, что нужно взять себя в руки, собраться с мыслями и что-то предпринять.

Легко сказать: «Собраться, предпринять». В голове крутилось только одно: «Всё. Кина не будет – электричество кончилось».

Электричество, вдруг, и впрямь кончилось. Неожиданно погас свет, и разом все исчезло: шифоньер, размером чуть поменьше железнодорожного вагона, невероятная по площади кровать вместе с тёмно-синим атласным одеялом, расшитым золотыми жар-птицами. С потолка, с высоты не меньше четырех метров, на кровать спускался полупрозрачный балдахин, весь в каких-то замысловатых рюшечках. Он растворился не полностью, а повис посреди тьмы белым облачком… Над этим балдахином, одеялом и целой тучей мелких золотистых статуэток-зверюшек, человечков и каких-то диковинных существ, которых у Галки в спальне было не меньше полусотни, Лера посмеялась (про себя, конечно) еще месяца полтора назад, когда впервые побывала в коттедже у школьной подруги.

Глядя на кровать, на которой запросто можно было спать даже поперек, она вспомнила фильмы про красавицу Анжелику, которые, смотрела вместе с Галкой, наверное, не один десяток раз. Вспомнила вовсе не случайно, несмотря на всю драматичность момента.

Тогда, в 92-м году, они оканчивали школу, и обе мечтали – каждая о своем. Лера очень хотела стать журналисткой. А её подруга не придумала ничего умнее, как посоревноваться с графиней де Пейрак. «Вот разбогатею, – повторяла она частенько, – у меня будет такой же будуар». В общем, как когда-то Эллочка-людоедка бросила вызов дочери американского миллионера Вандербильда, Галочка-блондинка решила ни в чём не уступать одной из самых роскошных блондинок Франции.

Грёзы Лериной одноклассницы о богатстве были вовсе не беспочвенны. Еще в конце 80-х Галкин папа, Алексей Тихонович Красовский, начал, почти что нелегально, заниматься каким-то мелким бизнесом, что-то вроде торговли автозапчастями.

Страна уже приближалась к эпохе рыночного беспредела со всеми тогдашними его признаками – малиновыми пиджаками, рэкетом и предпринимателями разного калибра, которых во времена застоя называли просто спекулянтами.

У Гали Красовской самой первой в классе появился видеомагнитофон, который папа за бешеные, по тем временам, деньги, купил для любимой дочки. Барышни сидели, забравшись с ногами на диван, жевали первые «Марсы» и «Сникерсы», смотрели на красавицу Мишель Мерсье и старались представить свою будущую жизнь. Мечты подружек сбылись – Лера Загвоздина окончила факультет журналистики Екатеринбургского университета, Галя Красовская, став состоятельной женщиной, обустроила себе роскошный будуар.

Все эти мысли кенгуриными скачками пронеслись в Лериной голове за несколько секунд, после того, как в коттедже погас свет.

И вот, все атрибуты роскошной Галиной жизни – «Анжеликина» кровать с балдахином, зеркало-трюмо, размерами больше похожее на дверь в супермаркет, гигантский ковер, расцветкой и мягкостью своей напоминающий летний луг в экологически чистой природной зоне – покрылись непроглядным мраком… А с ними и сама Галка, раскидавшая по ковру соломенно-золотые кудри, и темное пятно возле её головы, которое в рисунок ковра никак не вписывалось.

На Леру разом обрушилось то, что она не любила больше всего на свете – абсолютная темнота и абсолютная тишина. Да еще, как говорится, «в одном флаконе». Она боялась двинуться с места, сделать хоть один шаг. Лере казалось, что она обязательно споткнется об один из многочисленных причиндалов, наполняющих территорию спальни. Здесь повсюду стояли напольные вазы, пуфики, фигуры египетских кошек метровой высоты, и еще целый зоопарк, состоящий из пушистых медведей, слонов, собак и зайцев.

Прошла, наверное, всего минута после того, как стало темно, но Валерии показалось, что вот так, неподвижно, она стоит уже целый час. Постепенно обе её «радости» – темнота с тишиной – начали отступать. Ветер прогнал облако на небе, в окно заглянула луна, бросила свой прозрачный шарф на подоконник, коснулась им жар-птиц на одеяле. Золотые нити вышивки заискрились в лунном свете. Казалось, сказочные пернатые машут крыльями.

Послышались первые звуки – дыхание и стук сердца. Лера удовлетворенно отметила, что это ее дыхание и ее сердце. Вдруг и дыхание, и сердце снова остановились. Разом. Мысль, которая, очевидно, заблудилась в темноте, долетела до Лериного сознания не сразу: «Свет! Почему погас свет? Он что, САМ погас? Или, или…» Ей стало так страшно от этого «или». Она снова боялась, но уже не споткнуться, а услышать НЕЧТО, кроме стука маленького моторчика, который гоняет кровь по венам и артериям. Прошла еще минута, а может быть две или три. Тишина снова стала отступать. Снова послышались звуки, но уже совсем другие. По первому этажу коттеджа кто-то ходил. Ходил почти неслышно. Пышные арабские ковры ручной работы могли заглушить даже конский топот. Но Лера все равно услышала эти шаги. Причем этот кто-то не спотыкался, и, видимо, не боялся упасть в темноте. Этот кто-то двигался по дому очень тихо, но довольно уверенно…